Закон языковой экономии

Свертывание наименований как следствие закона языковой экономии

Свертывание наименований — результат активного сегодня семантико-синтаксического способа словообразования. Такие на­именования появляются на базе словосочетаний прилагательного и существительного и являются яркой иллюстрацией процесса компрессии: на месте двухсловного сочетания образуется одно сло­во с тем же значением, при этом используется очень продуктивный в данном случае суффикс -к-а. Эта тенденция поддерживается действием закона речевой экономии. Модель словосочетания «прилагательное + существительное» претерпевает при этом суще­ственные изменения, прежде чем стать кратким наименованием — именем существительным. Общим объединяющим компонентом нового наименования оказывается суффикс -к-а, а значение обра­зованного слова ориентируется на первую часть словообразующего словосочетания — на основу прилагательного, хотя это новое слово несет в себе в скрытой форме сумму значений сочетающихся слов, например: безотходка — безотходная технология, горючка — горю­чее топливо, незавершенка — незавершенное строительство, отеч-ка -- отечественная продукция, оборонка - - оборонная промыш­ленность, Волоколамка — Волоколамское шоссе, Ленинградка — Ленинградское шоссе, персоналка — персональное дело, подземка — подземный транспорт (метро), капиталка — капитальный ремонт, первичка — первичная партийная организация, самоволка — само­вольная отлучка, генералка — генеральная репетиция, обезличка -обезличенная продажа, фронталка — фронтальная проверка, круго­светка -- кругосветное турне, синхронка — синхронный перевод, наружка — наружная охрана, литературка — Литературная газета, наличка — наличные деньги, мочиловка — мокрое дело (жарг.) и др.

Тематически данная модель имени очень разнообразна: это и на­звания транспортных средств (самоходка, электричка), и названия помещений (раздевалка, подсобка), и названия учебных заведений (мореходка), и названия одежды (кожанка, дубленка, тенниска), и названия напитков, кушаний (газировка, наливка, запеканка, ту­шенка). Такая форма именований была и ранее в русском языке (тушенка, овсянка, вишневка и др.), однако в настоящее время подобный способ словообразования приобрел особую активность. Причем часто формы оказываются омонимичными, например: вечерка — газета Вечерняя Москва и вечерний факультет; персонал­ка — персональное дело и персональная машина; зеленка — лекарство и зеленая зона (во время войны в Афганистане ).

Подобные формы имен существительных в основном составляют словарь разговорной речи — непринужденной, краткой, экспрессив­ной. Ступень вхождения подобных слов в литературный язык раз­личная: многие, давно вошедшие в язык, нейтрализовались и стали единственными наименованиями предмета, как, например, открыт­ка (открытое письмо), еще с 20-х годов ставшая официальным обо­значением одного из видов почтовых отправлений. Другие слова, также ранее употреблявшиеся, прочно осели в просторечии, не пре­тендуя на литературный статус (типа раздевалка; видимо, конкури­рующее наименование гардероб удерживает это слово в рамках сни­женного употребления). Другая причина задержки на пути сле­дования в литературный язык — внутренняя, связанная с характером самого наименования, например, несоответствие формы и высокого интеллектуального содержания в слове читалка, в то время как по­вседневные бытовые названия круп (пшенка, овсянка) вполне нейтра­лизовались стилистически, изначально не претендуя на высокое именование. Большая же часть наименований предметов с суффик­сом -к-а, образованных из словосочетаний, используется в рамках бытового разговорного стиля, например: Старая Можайка идет параллельно Минке (МК, 1996, 7 мая).

Семантико-синтаксический способ словообразования может привести к экономии средств выражения путем компрессии и в других моделях словообразования — смирупониточный, домкультуровский, например: [Американцы] прослышав, что в бывшесоюзной столице не только мишки по улицам бродят, но и ракеты выпускают, решили приехать в Москву (Вперед, 1992, 11 янв.).

Экономия средств выражения достигается и путем усечения словосочетаний: запасной (из запасной игрок), докладная (из доклад­ная записка), служебная (из служебная записка); одновременно с усечением в данном случае происходит субстантивация прилага­тельных. Своеобразные усечения свойственны и многим бывшим сложным словам: такси, метро, кино, фото, авто и др.

«Усеченные» слова активно распространяются в русском упот­реблении, скорее всего, по двум причинам: 1) они удовлетворяют внутренние потребности языка — стремление к экономии средств выражения; 2) под влиянием западных языков. Так появились, например, слова ретро (ретроспективный, ретроспектива), ультра (во фр. языке слово ультрароялист было усечено еще в начале XX в.); лаб (лаборатория), док (доктор), название популярного напитка «Фанта» (от фантазия)1, крими (криминальный роман, фильм). Кстати, в последнее время даже в специальной литературе часто стали употребляться термины-«осколки»: лекса (от лексика), морфа (от морфема), квант (от квантовый), терм (от термина), подобного типа термины и ранее были достаточно закономерны (ген — от генетика, микроб — от микробиологический). Путем усе­чения созданы слова типа зам, зав, спец и т.п.

Действие закона речевой экономии не ограничивается перечис­ленными здесь типами словообразования (свертывание словосоче­таний, усечения и др.). Процесс сокращения многоэлементных языковых единиц сопровождается явным стремлением к цельно-оформленности этих единиц (ср.: прокат кинофильмов — кинопро­кат). Тенденция в словообразовании к компактности и цельнооформленности породила особый тип слов, которые условно на­зываются телескопическими. Сущность этой новой (относитель­но!) модели заключается в том, что создаваемое слово состоит из начальной части первого слова из слагаемых в одно целое и конеч­ной части второго слова. Образно говоря, слово как бы вдвигается в другое, образуя сложное наименование. Таким приемом образо­вания слов пользовались многие писатели. В.М. Лейчик приво­дит примеры из произведений А. Чехова, С. Маршака, Е. Евтушен­ко. Много таких слов в просторечии (например, закусерий из заку­сочная и кафетерий).

В русском языке так появились слова: рация — сокращенное радиостанция, мопед — из формы мотопед. Это относительно отдельных сложных слов. Но чаще такие слова создаются в резуль­тате объединения частей разных слов, особенно это свойственно медицинской терминологии, поскольку часто новые лекарства создаются из ряда уже имеющихся компонентов, например: диба-верин (дибазол + папаверин), папазол (папаверин + дибазол); нембу-серпин (нембутал + резерпин). Таким же способом созданы и другие по тематике слова, например: магнитола (магнитофон + радиола), информатика (информация, информативный + электроника), биони­ка (биологический + электроника), название государства Малайзия создано на базе соединения начала слова Малайя (Малайский архипелаг) и конца слова Индонезия . Заимствованные русским языком слова мотель, транзистор, эскалатор созданы таким же способом (motorist — водитель + hotel — отель; transfer — перенос + resistor — сопротивление; escalating — ступенчатый + elevator — подъемник). Надо сказать, что телескопия дает словообразованию большие возможности. При таком способе могут быть использо­ваны не только отдельные слова, части которых сочетаются в созданном цельнооформленном слове, но и целые предложения. Таким примером может служить слово беруши, возникшее из воз­гласа «берегите уши!» Это слово теперь уже склоняется, как суще­ствительные, имеющие только форму множественного числа (щипцы, кусачки).

Стяжение компонентов сочетающихся слов в единое цельноо-формленное слово можно отнести к одному из видов аббревиации. Только в данном случае нет четкой закономерности в использова­нии сочетающихся элементов слова: начало и конец нового слова как осколки словообразующих основ могут обрываться где угодно, лишь бы получалось нечто удобное для воспроизведения.

Окказионализмы

Окказионализмы.

Наиболее продуктивные словообразовательные типы. 

В системе словообразования в разные периоды жизни языка словообразовательные типы, да и способы тоже, приобретают разную степень активности. Образование слов по ранее продук­тивным моделям может по ряду причин затухать, и, наоборот, в активный словообразовательный процесс могут вовлекаться не­продуктивные в прошлом модели. Причинами таких смещений акцентов являются либо потребности самого языка — недостаточность или избыточность тех или иных образований, либо опреде­ленный социальный заказ, наконец, просто языковая мода, когда под одну, полюбившуюся модель подгоняются разрозненные и часто неоправданные словообразовательными принципами формы. Например, при развитии техники, технологий, производ­ства возникает необходимость в новых наименованиях, которые и создаются по типу имеющихся в языке, только значительно рас­ширяется круг образованных таким образом слов. При усилении аналитических методов освоения новых фактов действительности увеличивается тяга к абстрактным именам, и, следовательно, осо­бенно востребованными оказываются модели, по образцу которых создаются абстрактные существительные с набором характерных для них суффиксов. Например, суффикс -ость, свойственный аб­страктным именам, применяется при создании отвлеченных имен существительных от корней, прежде недопускавших подобные образования: русскость, советскость, детскость. Или, например, введение новой бытовой техники приводит к образованию необыч­ных глаголов, поскольку этой техникой в быту надо управлять, т.е. производить определенные действия. В таком случае известные словообразовательные глагольные модели выручают: пылесос — пы­лесосить; ксерокс — отксерить. Образуются глаголы и от других классов слов, например от терминов с узкоспециальным значени­ем, прежде применявшимся по отношению к западной действительности. В частности, слово лобби (англ, lobby — кулуары) оз­начало «системы контор и агентов монополий, различных органи­заций при законодательных органах США, оказывающих давление на законодателей и чиновников». Приспособленное к русской по­литико-административной системе, слово оказалось способным образовать «русские» глаголы: лоббировать, пролоббировать (и не только глаголы: лоббизм, лоббист).

Среди словообразовательных новообразований обычно выде­ляют три типа (Миськевич Г.И. К вопросу о норме в словообразовании // Грамматика и нор­ма. М., 1977.): неологизмы, потенциальные слова и окказиона­лизмы.

Неологизмы приобретают характеристику общественно узако­ненных номинаций и, появившись в определенный период, посто­янно воспроизводятся и в конце концов принимаются языковой традицией.

Потенциальные слова — это нетрадиционные слова, незакреп­ленные в языке, но возможные слова, появление которых объяс­няется потребностью в соответствующем наименовании. Так возникло, например, слово луноход, когда реально возникла соответствующая ситуация, готовая модель для осуществления этой потенции уже существовала в языке (землеход). Придет время, по­явятся слова марсоход, венероход. Но пока они находятся в потен­ции языка, поскольку реально потребность в таких наименованиях не наступила.

Окказиональные слова

Окказиональные слова — это индивидуальные авторские обра­зования, существующие лишь в том контексте, в котором они по­явились. Они всегда создаются непосредственно в тексте, а не вос­производятся как готовые единицы. Они даже потенциально в язы­ке не присутствуют, системной, языковой и общественной потреб­ности в них нет, но творчески создаются они по имеющимся в языке моделям.

Речевая деятельность нашего современника, стимулируемая но­выми социально-политическими процессами в стране, все более и более становится проявлением общего, повышенной степени эмоци­онально-волевого состояния общества. Поэтому обращение к оце­ночным речевым средствам в какой-то мере удовлетворяет по­требностям в ярком, эффективном и эффектном словоупотреблении. Активная жизненная позиция неизбежно стремится выразиться в действенном слове. В наибольшей степени это наблюдается при индивидуально-творческом подходе к словообразованию. Речь идет об единичном, неузуальном образовании слов, которое является своего рода реализацией возможностей языка. Окказионализмы (от лат. occasionalis — случайный) возникают под влиянием контекста при особом коммуникативном задании, они специально «придумы­ваются». Повышенная выразительность окказионализмов обеспечи­вается их необычностью на фоне нормативных канонических об­разований. Окказиональное словотворчество обнаруживается на всех уровнях языковой системы, но более всего в области лексики и словообразования. В современной речевой практике, особенно в непринужденном разговорном стиле общения, в буквальном смыс­ле ощущается настроенность на изобретательство, на поиск «не­виданного» (В.Г. Костомаров) в словопроизводстве: бывшевики, волчеризация, прихватизация; мафиократия, мэриози (мэр + мафи­ози); наспартачить (от назв. футбольного клуба «Спартак»; Новая газета, 2000, 7—13 февр.); макокрасочные изделия (о перевозке опиума в банках из-под мастики (Коммерсант, 2000, 10 мая); поностальгировать (М. Арбатова). Часто окказионализмы создают­ся ради игры слова, оригинальничания, такие образования всегда оценочны (спонсорье, нью-воришки, спё'рбанк), представляют собой иронизирующие перифразы (Двухтруппный МХАТ два раза обмы­вал свое одно на всех столетие. — АиФ, 1998, № 47; Семнадцать мгновений СПИД-Жуана. — СПб. Вед., 1997, 12 июля; С. Михал­ков — заслуженный гимнюк Сов. Союза — А. Кончаловский); Вот морякам, допустим, помогает не слишком тонуть святой угодник Николай, а студиозам — святая мученица Татьяна (Нез. газета, 2001, 9 февр.).

Окказиональные новообразования привлекают своей нестандарт­ностью, неожиданностью, оригинальностью. Одноразовость окказионального слова противопоставлена воспроизводимости канони­ческого слова. Окказиональное слово всегда творимо непосредст­венно и ради определенного контекста. Оно не претендует на по­вторное воспроизведение и всегда привязано к случаю. Публицисты, художники слова всегда прибегали к приемам словотворчества. Но это было настолько индивидуально, контекстуально и эпизодично, что никак не может быть сопоставимо с массовостью явления в со­временной практике печати. Создается впечатление, что современ­ные журналисты в буквальном смысле соревнуются друг с другом в словесном изобретательстве. По многим окказиональным наимено­ваниям можно, например, проследить всю историю болезни нашего общества: гарнизоно-косильщики — призывники, уклоняющиеся от службы в армии; фальшивонапитчит — изготовители некачествен­ных спиртных напитков; фальшивозвонильщики — предупреждающие о мнимых террористических актах и др.

Среди абстрактных имен много окказиональных: свободность, рисковость (новая степень свободности, рисковость ходов. — М. Арбатова), общажность (В. Маканин). Например: Меня он достанет бездом­ностью: не самой по себе моей вечной общажностью, а тем, что я об общаге умолчу (В. Маканин. Андеграунд); ...Внутренняя жизнь человека — это некая, как говорят философы, сплошность, некое единство, образующееся вокруг нашего «я», стержень нашей личности (А. Мень. Радостная весть).

Особенно щедрым оказалось современное словотворчество на базе собственных имен — создаются абстрактные имена, названия процессов и качеств, обозначения лиц и т.д. Имена политических и государственных деятелей становятся материалом для словопро­изводства. Суффиксы, приставки — все идет в ход: горбомания (вариант горбимания), горболюбие, горбономика (сегмент слова эко­номика); гайдарономика, гайдаризация, обгайдарить; ельцинизм, про­ельцинский, ельцинофобия, ельциноиды, борисоборчество; зюгановщи-на, зюгановцы; чубайсизация, чубаучер; андроповка, мавродики, жи­риновцы, руцкисты, баркашовцы и др. Некоторые примеры: Разгай-дарствление экономики (Итоги, 1998, № 43); На ОРТ к приходу ком­мунистов уже готовы: их «Русский проект» и «Старые песни о глав­ном» прекрасно лягут в концепцию зюг-ТВ (МК, 1999, № 93); Чубай­сизация затронула всех (КП, 1997, № 104); Зюганизация всей страны (МК, 1998, № 95); Как живется на Зюганщине? (КП, 1998, № 82); Доживем ли до Зюгашвили? (МК, 1998, № 138); В Белом доме варят дешевую «Маслюковку» (МК, 1998, № 86).

Образования от собственных имен редко звучат нейтрально (ср., например, стилистические качества слов сталинщина и сталинизм). Они всегда оценочны, «насыщены» отношением к обозначаемому имени. Причем оценки могут быть разными и зависят от того, кто создает слова — сторонники или противники именуемого. Но в большей своей части оценки все-таки отрицательные, часто с ироническим подтекстом, даже с насмешкой. При создании таких слов в ряде случаев проявляется незаурядное остроумие, как, на­пример, в слове чубаучер (Чубайс + ваучер).

Интерес к ситуативным неологизмам (окказионализмам) объяс­няется довольно просто и связан с особенностью переживаемого постсоветским обществом момента. Это словотворчество помогает разрушить известные стереотипы в жизни, поведении, во взглядах на политические события времени, помогает выразить эмоциональную оценку происходящего. Окказионализмы, как правило, злободневны, остры, подчас злы и откровенны. Это способ обнародовать свое мне­ние, отношение, в каком-то смысле даже снять внутреннее напряже­ние. Одновременно это и объяснение долгожданной раскрепощен­ности нашего современника. Активное словотворчество может от­части объяснить и желание освободиться от всяческих ограничений. Наконец, характерные для времени окказионализмы свидетельству­ют о существенных сдвигах в общественном сознании.

Словообразование. Суффиксальный способ

Экспрессивные имена

Экспрессивные имена

В современном словопроизводстве обнаруживается высокая доля оценочных и вообще экспрессивных моделей. Фонд экспрессивных средств языка активно пополняется под влиянием разговорной, просторечной и жаргонной сферы словоупотребления; в язык мас­совой печати с ярко выраженной эмоциональной оценочностью все более втягиваются прежде периферийные языковые явления, в том числе и специфические словообразовательные модели.

Социально ориентировано, например, образование наименова­ний лиц, явлений современной действительности, несущих в себе отрицательное оценочное значение. Используются для всякого ро­да оценок имеющиеся модели, которые закрепляют специфичес­кие значения за определенными суффиксами, но при этом расши­ряется лексический материал, способный принимать эти суффикы и их сочетания. Например, суффиксы отрицательной оценки -щин-а, -ух-а (по образцу «деревенщина», «голодуха») распространены в наименованиях общественно-политических течений, явлений со­циального плана, морально-этического и др.: сталинщина, чурба-новщина, брежневщина, митинговщина, беспредельщина, преобразов-щина, аномальщина, дедовщина, чрезвычайщина, компанейщина, спи-довщина, литературщина; порнуха, чернуха, сексуха, прессуха, неус-тавнуха, почесуха, групповуха, кольцевуха (кольцевая дорога), развлекуха, степуха (стипендия), сараюха (сарай). Некоторые примеры: В воскресенье на Краснухе пели звезды и пили кока-колу (МК, 1992, 23 июня); Некоторые товарищи из сопровождения умудрились пожаловать к журналистам на прессуху со стаканами «колы» (МК,1997, 9 сент.).

Особенно много эмоционально-оценочных наименований лиц. Используются при этом наиболее распространенные суффиксы -шик, -чик, -ист, -ин: выступалыцик, маразматик, бесхребетник, подкаблуч­ник, индивидуальщик, анонимщик, кабинетчик, вещист; реже участву­ют в образовании слов суффиксы явно прежде непродуктивные -арь, -яг-а: тупарь, глупарь, честняга, простяга, блатняга, парняга. Все это слова не просто оценочные, но, к тому же, резко сниженные по стилистической окраске. Многие из них употребляются на уровне просторечия и арго.

В суффиксальном словообразовании имен существительных за­метно усилилось явление стилистической модицификации, когда новые образования, не отличаясь семантически от мотивирующих существительных, оказываются стилистически окрашенными, при­чем в большинстве случаев эти вторичные наименования оседают в разряде сниженной лексики, например: сельдь — селедка, середина — середка, кино — киношка, компания — компашка, фото — фотка, шту­ка — штуковина, шизофреник — шизик, тунеядец — туник, бронеав­томобиль — броник. Такие парные наименования наблюдались в языке и в рамках нейтральной лексики (ель — елка, скамья — скамейка, червь — червяк, слизень — слизняк), но особенно продуктивным это явление оказывается в разряде стилистически окрашенной лексики.

Аббревиация

Аббревиация

Аббревиация в языке выполняет компрессивную функцию, именно поэтому она особенно активна в современном языке, хотя определенные традиции в использовании этого экономного спо­соба словообразования имеются в истории языка. Достаточно сказать, что даже древнерусский язык не был лишен такого способа образования слов, особенно в классе собственных имен — Свято-полк, Святослав, Новгород и др. Но это были единичные примеры. Основной процесс начался в конце XIX в., и особенно модное развитие получило это словообразование в XX в. В советское время, в частности, аббревиация была воспринята как подлинно народный способ словообразования.

Жизнь аббревиатур в русском языке была сложной, противоречи­вой. В разные периоды преобладали разные типы аббревиатур — слоговые, буквенные, звуковые, смешанные. Аббревиатурам объяв­лялась «война», их изгоняли и осуждали. Но они появлялись вновь, язык уже не мог обходиться без аббревиатурных сокращений.

Аббревиатуры закрепляются в научном языке, в терминах; в названиях учреждений, организаций; в официально-деловом об­щении. Отрицательное отношение к аббревиатурам часто было обусловлено эстетическими причинами. Однако увеличение язы­кового кода за счет аббревиатур, дававшее огромную экономию на уровне текста, оказалось вполне оправданным и неизбежным, тем более что многие аббревиатурные образования путем грамматика­лизации завоевали себе место в словаре. Они в буквальном смысле вжились в язык, стали склоняться как обычные слова — лавсан, лазер; вуз, колхоз, дот, совхоз; бомж, бич; МХАТ, ГОСТи др. Многие стали образовывать словообразовательные цепочки: бэтээры; га­ишники, эмгеушники; эсенговый, эсенговский, эсенговия, эсенгэшник; гулажный; мхатовский; ООНовский; гекачеписты, гекачепизм; элдэ-пээровец (МК, 1994, 12 мая); обомжествленная наука (Лит. газета, 1996, 14 авг.); спецназовский, омоновский, цумовский, пример: Боль­ше всего повезло энтэвэшникам — всю одежду телеведущим дарят (АиФ, 2000, № 42).

Создание аббревиатурных наименований — самый продуктивный способ компресссии многословных названий, особенно названий учреждений, организаций (партийных, общественных, государствен­ных), высших и средних учебных заведений и т.п. Однако эти краткие наименования могут оказаться непонятными для всей массы насе­ления, и в этом их очевидное неудобство. Более того, многие из них неудобны в орфоэпическом смысле (например, новое образование ГИБДД вместо всем известного и благозвучного ГАИ).

Видимо, поэтому наметилась новая тенденция в образовании звуковых и буквенных аббревиатур. Это слова с двойной мотива­цией , слова-акронимы (первые буквы наименования, стянутые вместе, образуют знакомые слова). Они удобны, вызывают привы­чные ассоциации, благозвучны, запоминаемы. Это своеобразные придуманные специально омонимы, например: Буква — бортовое устройство контроля вождения автомобиля; Исход — интегриро­ванная система хранения и обработки документации; Эра -электрофотографический репродукционный аппарат; Садко — система автоматизированного диалога и коллективного обучения; Аккорд — автоматизация контроля и координация оптимальных решений деятельности; Барс — Банк развития собственности; МИФ — Московский инвестиционный фонд; Сапфир — система автоматизированной подготовки фотонаборных изданий, обеспе­чивающих редактирование; Сом — строительные и отделочные материалы. Сближение аббревиатуры с обычным словом привно­сит в названия некоторый элемент коннотаций экспрессивного характера, например Яблоко (блок Явлинского, Болдырева, Луки­на), Совраска («Советская Россия»), Издательство Вагриус (Ва-си-льев, Гри-горьев, Ус-пенский); иногда это звучит каламбурно и с отрицательной ассоциацией — БиДе (Белый Дом).

Даже если не удается подыскать слова с двойной мотивацией (акронима), то аббревиатуре придается «вид» слова. Это искусст­венно созданное слово, но очень напоминающее обычные слова, например: самбо (самооборона без оружия; похоже на танец «самба»), адук (аппаратура дистанционного управления подъемны­ми кранами). В таких словах необязательно полное совпадение букв зашифрованного наименования.